©Jarwhite

я в очередной раз перечитал Жилетку, ну или ее оглавление. И подумал, что тут не хватает романтики и реальности. Посему написал маленькую историю, действительно произошедшую со мной несколько лет назад. Наверное, кому-то понравится :)



"Я люблю их..."

Я люблю машины. Да, это именно так, быть может кто-то упрекнет меня в снобизме или желании пустить пыль в глаза, но я просто люблю автомобили. Да простят меня те, кто каждый день передвигается на четырехколесном транспортном средстве и ошибочно думает, что это автомобиль, Вас кто-то обманул. То, у чего нет своего характера, своего лица, своего голоса, то, что невозвратно теряется в толпе одноликих собратьев, не может называться автомобилем. Как же понять, что вы едете на настоящем автомобиле? Очень просто: если от малейшего прикосновения к педали газа весь кузов содрогается; если, остановившись на перекрестке, Вы обнаруживаете, что ваши соседи смотрят не на светофор, а на Ваш автомобиль; если Вы привыкли к стрелкам спидометра и тахометра, уперевшимся в ограничители; если вам не жалко потратить свой месячный заработок на кусок железа массой 200 грамм; если в темноте выхлопные трубы светятся демоническим красным светом... И еще много, много если.

А вот собственно и история.

Летом в Москве бывает очень жарко, а когда термометр на крыше ближайшего дома, показывающий +37С, действительно не врет - жарко вдвойне. Пробка. Конечно пробка, без этого никак, я уже успел основательно устать и основательно понервничать, я уже успел опоздать и смириться с этим, надоело все. Время от времени я нажимаю на педаль газа и слушаю, как мотор незамедлительно отзывается на мое желание, машина вздрагивает; а потом, когда я отпускаю педаль, сзади возникает глухой рокот: мотор с недоумением выбрасывает в окружающий мир приготовленные, но не потребовавшиеся для решительного прыжка вперед силы. По радио я слышу, что Тверская перекрыта из за открытия московского кинофестиваля. Господи за что? я еще только у Белорусской, и впереди лишь бесконечное море машин... Радио более слушать не хочется из-за обиды на плохие новости. Я подставляю лицо под струю холодного воздуха, которую поставляет в салон, к счастью, исправно работающий кондиционер. Где-то в багажнике ченджер перебирает диски и салон оглашается звуками волынок. Все не так уж плохо, сквозь марево горячего воздуха поднимающегося от раскаленного капота я вижу, что впереди есть еще метра два свободного места. Подвинувшись вперед, я оглядываюсь вокруг.

Справа от меня за рулем потрепанной "Волги" сидит угрюмый таксист в расстегнутой на груди рубахе, а слева... Слева я вижу большой черный представительский автомобиль из тех, на которых стоит обычно множество мигалок и российский флаг на номере необычно большой. Взгляд лениво скользит по блестящему боку государственной машины; но постойте, тут что-то не так, более того, совсем не так. Рискуя пнуть впереди стоящую машину, я сдвигаюсь еще сантиметров на десять вперед и понимаю, что заинтересовало меня в моем соседе слева. За рулем сидит девушка. Мы долго смотрим друг на друга. Потом, еще не зная зачем, я опускаю стекло своей двери. О чудо, стекло ее машины тоже опускается. Я показываю рукой в сторону Тверской и говорю, что это надолго, потому что открывают кинофестиваль. Она мотает головой из стороны в сторону, показывая, что ничего не слышит; я вспоминаю, что динамики все так же старательно продолжают создавать внутри автомобиля то, что мудрено называется звуковым давлением. Я уменьшаю звук. Она улыбается и говорит, что ей понравились волынки. Я ставлю диск сначала, и какое-то время мы вместе слушаем его. Кто-то сзади начинает сигналить и мигать фарами; да, действительно, передо мной освободилось еще несколько метров дороги, но это совсем не значит, что я собираюсь сдвигаться вперед и отъезжать от моей попутчицы. Я только пожимаю плечами - она весело смеётся. Наконец место освобождается и перед ее машиной, мы вместе проезжаем несколько метров, а потом снова останавливаемся. Она говорит, что у меня красивая машина и что ей наверное тяжело; я улыбаюсь и говорю, что моя машина - это "ОН". Она наклоняется вперед к самому лобовому стеклу, чтобы посмотреть на хищную морду моего автомобиля, и соглашается со мной. Потом мы мило разговариваем ни о чем и едем бок о бок, мы слушаем музыку и не обращаем внимания на сигналы и крики сзади. Угрюмый таксист ехавший сбоку улыбается мне и тайком, чтобы она не увидела, показывает большой палец. Полчаса пролетели как одна минута, и вот мы бок о бок стоим у светофора на Пушкинской площади; впереди - абсолютно свободная Тверская.

Не знаю почему я поступил так, как поступил; возможно, надо было спросить как ее зовут, попросить визитную карточку или дать свою визитку... Но когда зажегся зеленый свет, я сказал ей: "Пока", - и тронулся со светофора. Шесть секунд для ста километров в час это не очень быстро, но все же быстро; истосковавшийся по серьезной работе мотор вложил силы всех своих восьми цилиндров в рывок вперед, колеса коротко взвизгнули и оставили на асфальте два дымящихся следа. Через сто метров она догнала меня и еще метров двадцать мы ехали рядом, потом я притормозил, и, распугивая прохожих, почти не снижая скорости свернул в один из переулков. Она поехала прямо.